[chequeredhouse]

и тут ты такой: а напишу-ка я что-нибудь унылое и чуждое логике. и вот

Бета: alada
Размер: ~3600 слов
Пейринг: Гарри/Эггзи
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: омп мрут
Саммари: Руки и ноги человека, который когда-то пользовался позывным Агравейн, были аккуратно распилены на равные по массе куски и запакованы в герметичные пакеты.


Руки и ноги человека, который когда-то пользовался позывным Агравейн, были аккуратно распилены на равные по массе куски и запакованы в герметичные пакеты. Их вывезли на свалку в нескольких километрах от его дома. На упаковке стоял штамп мелкого мясного хозяйства в пригороде Эдинбурга. Агравейна можно было легко принять за списанную со склада просроченную говядину, если бы по случайности один пакет не надорвался, и собаки не растащили по округе обглоданные пальцы.

Агравейн вышел на пенсию, когда ему исполнилось шестьдесят пять, день в день. Не любил переработки, считая их привилегией пролетариата. Когда Гарри впервые столкнулся с ним по службе, Агравейн уже говорил о том, что ему нужен стабильный график на случай женитьбы, детей и достойной старости, дом на исторической родине в Керкуолле, сад и выводок колли.

Гарри перевел взгляд на анкету. Мерлин поместил ее на экран рядом с фотографиями того, что осталось от Агравейна – Герберта Мура, агента Кингсмен в отставке. Детей тот так и не завел. Прожил несколько лет в гражданском браке с женщиной, которая предпочла завещать своего единственного терьера дальней родственнице.

Они выпили усеченным составом – вдвоем. Просто опрокинули по рюмке в пустующем кабинете Артура, перед тем как Мерлин начал траурный брифинг. Гарри не мог отвести взгляд от запаянных пакетов, из которых откачали воздух. Отведи, и Агравейн перестанет быть кусками мяса, превратившись обратно в дородного брюзгливого любителя скачек, который однажды тащил его с дырой в боку несколько миль по пескам у афгано-пакистанской границы.

В доме Агравейна оставались камеры в холле и гостиной. Видеонаблюдение и «тревожная кнопка» входили в соцпакет, от которого не принято было отказываться. То и другое отключили еще до того, как убийца вошел в дом через парадную дверь. Автономный микрофон, вживленный в кладку стены, продолжал писать звук, но пользы от этого было до странного мало. Убийца вопросов не задавал и никуда не торопился. Рот Агравейна заклеили скотчем, через двадцать две минуты он окончательно затих.

– Его не допрашивали, – усталость Мерлина скрывалась за манерой рубить предложения и превращать брифинг в череду приказов и тяжеловесных утверждений.

– Месть?

– Или залетный маньяк, который предпочитает агентов в отставке.

– А вы романтик, Мерлин.

– Прокатитесь в Шотландию, Галахад.

– Отчеты полиции?

– Бесполезны, по большей части. Нет отпечатков и следов крови. Убийца за собой прибрал. А после – экономка, еще до приезда следователей.

В дверях Гарри обернулся, чтобы еще раз увидеть свидетельства зверства, к которому его не успели подготовить двадцать восемь лет работы. Но монитор в золоченой раме уже потух.

***

Дом в Керкуолле был похож на место, о котором Агравейн любил говорить, рассуждая о пенсии, только своим адресом. Серый фасад выходил на мощеную булыжником улицу, стену застилали подсыхавшие к зиме завитки плюща. В почтовом ящике успели скопиться счета и газеты.

Сейф вскрыть не пытались. Убийца не искал, полиция не нашла. Мерлин продиктовал Гарри пароль.

Кингсмен оставался с Агравейном, пока смерть не разлучила их. Знал ли он, что шифр от его сейфа хранится у Мерлина, и за тем, как он сидит на толчке, до сих пор может наблюдать координатор? Еще бы не знал. Агентство оставалось со своими рыцарями до последнего вздоха, подчищая при этом все видимые связи. Порой делались исключения сентиментального характера. Редкие встречи с Кеем вписали в прикрытия обоих. Кей получил клубную карту и увлекся гольфом. Вне работы Гарри не был близок с Агравейном в такой степени, чтобы подать запрос и время от времени лениво махать клюшкой на поле привилегированного шотландского гольф-клуба. В жизни теперешнего мистера Мура не осталось ни одного свидетельства их знакомства.

На фотографиях вдоль стены у лестницы, ведущей на второй этаж, вообще не было знакомых Гарри лиц. Он замер на ступеньках, разглядывая клуб садоводов-любителей и детей дальних родственников в оксфордских мантиях. Агравейн стоял рядом с призовой лошадью, держал отведенную для удара клюшку, белозубо улыбался с палубы. Одинокий холостяк без определенного рода занятий.

В сейфе нашлись брильянты бабки Агравейна и запасной комплект документов. Гарри обыскал дом, проверил известные тайники, поискал новые, разобрал бумаги. Мерлин пробил счета и банковские ячейки. После ухода из агентства Агравейн не вел никаких дел, предвещавших смерть от рук психопата с ОКР.

Гарри преследовал фантомный трупный душок. На деле в комнатах пахло полиролью и хлоркой. Смутные ассоциации с собственным домом угнетали, становясь отчетливее, детальней. Сельский пейзаж над каминной полкой походил на брата-близнеца картины, доставшейся Гарри от тетки по материнской линии. Он не грешил суеверием, но не хотел находиться в доме дольше положенного. Собрал оставшуюся аппаратуру и отбыл в Лондон.

***

Дома, лежа под одеялом в собственной постели, Гарри, к стыду своему, погрузился в тяжелую душную рефлексию. Параллели мерещились помимо воли. Ему светило еще несколько лет оперативной работы. После Мерлин готов был предложить ему теплое место в бюрократическом аппарате.

Гарри хотел бы думать, что откажется, но в глубине души знал, что станет цепляться за штабную работу, когда его оперативный срок годности выйдет. Координация, плановые связи с контактными лицами из дружественных спецслужб, улаживание межведомственных конфликтов. Финансовый отдел, не приведи бог. Обычный бухгалтер справился бы не в пример лучше, но степень секретности отчислений требовала известного уровня доступа. На такой работе можно было просидеть долго и успеть умереть от хронического панкреатита в собственной постели. Перспектива одновременно пугающая и далеко не худшая из возможных.

Единственная фотография на его столе была черно-белой – молодые родители. Собственных фотографий Гарри под рукой не хранил. Без надобности вообще предпочитал не попадать в объектив, оправдываясь профдеформацией. В сейфе среди бумаг на недвижимость, рядом с заверенным завещанием лежало фото Ли и его пятилетнего ребенка. Глупый сентиментальный жест, который сходил ему с рук. Ли эта его слабость навредить уже не могла. Эггзи шел отдельной статьей. Тогда и теперь.

В прошлый вторник они пересеклись в центре Лондона ранним утром. Гарри вернулся из Дублина, Эггзи встретил его на пороге ателье. Они слишком редко теперь виделись, и Гарри позволил потянуть себя в сторону людного бульвара. Позавтракаем, – сказал Эггзи, – никому хуже не станет, я не видел тебя целую вечность, ты, Галахад, какой-то чрезвычайно неуловимый.

Вместо завтрака они застряли в парке, ровно посередине витого декоративного моста.

– Так и стой, – Эггзи вытащил из кармана служебный телефон.

Гарри на этих фотографиях походил на усталого немолодого джентльмена, который, держась за поручни, праздно разглядывал уток, рассекающих прохладную гладь пруда. Было промозгло, хотелось кутаться в пальто.

– На рождество я подарю тебе длинный шарф, который не будет подходить ни к одному из твоих костюмов, – пообещал Эггзи, подставляя лицо колкой мороси. У Гарри замерзли пальцы, но внутри разлилось тепло.

Теперь, в третьем часу ночи, на волне бессонницы и стресса показалось невероятно важным гарантировать себе возможность однажды разбавить живыми лицами газетные передовицы, безликие картины, бабочек, нанизанных брюшком на булавку.

В первые часы после очередного его пробуждения в больничной палате, когда полголовы прикрывали бинты, а сознание работало в энергосберегающем режиме, Эггзи вошел и сел на стул рядом с койкой. Говорил, что рад, и справлялся о самочувствии. Коротко сжал его плечо перед уходом. Нейтральный жест поддержки, который сам Гарри считал универсально приемлемым.

– Ты бы не делал так больше, – сильные пальцы сомкнулись слишком крепко, Эггзи прикрыл глаза, линия челюсти обозначилась четче. Гарри не уверен был, что сможет сам побриться, не порезавшись, но был в состоянии читать между строк.

Дверь за Эггзи закрылась, а в груди еще долго щемило, зеркалило. Будто сам он недавно чуть не потерял кого-то очень дорогого. По большому счету, так и было.

Спасая спасенный мир, Эггзи заметно повзрослел. Хотя началось все немного раньше. Тот переломный момент Гарри упустил, глядя в небо у церкви сквозь пелену застилавшей глаза крови. Гарри ставил на предательство и убийство Артура. После ничего не было прежним. Можно было принять решение лишить жизни сотни мирных жителей или, перешагнув через трупы, вытащить шампанское из ведерка со льдом. Лицо Эггзи заострилось, взгляд легко приобретал нотки снисходительного пренебрежения. Но на Гарри он смотрел, как прежде, и Гарри запасся терпением.

Эггзи должен был прийти к этому, прийти к нему, или перегореть. В хорошие дни Гарри ставил на первое, в плохие – не знал, чего ждать, и неопределенность походила своим эффектом на старые шрамы, которые принимаются ныть под мерный гул дождя.

***

Уолтер Флинн был разделан и упакован в герметичные пакеты не менее тщательно, чем Агравейн.

Гарри отлично помнил Уолтера, их прежнее контактное лицо в МИ-6. На закате своей карьеры Уолтер просиживал штаны за архивной работой. Выйдя на связь пару недель назад, Гарри из вежливости справился о его благополучии: отправив жену на острова, Уолтер наслаждался одиночеством и калорийной едой на вынос.

Новость застала Гарри во Франкфурте. В баре своего отеля он ждал припозднившегося связного из берлинского офиса. Приглушенный свет, вежливые официанты. Справа методично надирался мужчина в съехавшем набок дорогом галстуке. Гарри перебрался к пустому концу стойки, прежде чем принять вызов.

Мерлин обрисовал ситуацию в двух словах. Сухо и лаконично, как умел, но Гарри слышал, что он торопится закончить разговор. Приезжай, как закончишь, – сказал Мерлин, и Гарри отключился, уверенный, что Эггзи выйдет на связь еще до полуночи.

***

– Есть примерно дюжина дел, над которыми ваш парень и МИ-6 работали вместе. Отсюда будем плясать. Мерлин будет. Я поеду к Уолтеру домой. Старое-доброе проникновение со взломом, – Эггзи безрадостно хмыкнул.

– Миссис Флинн возвращается ранним утром.

– Утешу вдову.

– Не переусердствуй. У нее перцовый баллончик в сумке.

– У Мерлина наклевывается версия.

– Самое время.

– Мне все это не нравится, Гарри.

Помех не было. Но голос Эггзи был гулким, будто звучал из дальнего конца трубы, которую он приложил к уху. Гарри хотелось усадить Эггзи рядом с собой в тихом баре в центре Франкфурта и выпить за упокой Уолтера. Рассказать, как тот пришел в разведку, провалив испытания на место Галахада, как сводил все разговоры к биржевым сводкам и плохому здоровью жены. Вместо этого Гарри заказал рюмку коньяка и выпил ее один, вспоминая, каким было лицо коллеги в конце восьмидесятых. Еще не оплывшее, не покрасневшее от гипертонии и пристрастия к приторным ликерам.

***

Мерлин тяжело оперся о стол, глядя в планшет. Эггзи расположился вполоборота к двери, уложив локоть на спинку стула. Мизансцена показалась Гарри не лишенной театральности. За окном полыхнула молния, усиливая драматический эффект.

Эггзи выглядел усталым, приглушенный свет не скрывал тени, залегшие под глазами. Он расстегнул пиджак, мелко постукивал карандашом о стол и слишком резко вскинул голову, когда Гарри вошел.

– Сядь, – отрубил Мерлин и, помолчав, добавил, – будь добр.

Своеобразные манеры не оставляли его и в минуты стресса. Эггзи этим похвастаться не мог. Он ждал, когда Мерлин даст Гарри вводную, и заметно было, что молчание доставляет ему физический дискомфорт.

– У Мура и Флинна было семь общих операций. Внимания стоили всего две. Одна, если принять во внимание недавно всплывшие факты. – Мерлин опустился на стул во главе стола. Гарри придерживался мнения, что Мерлину не к лицу было так долго ломаться и стоило официально принять на себя полномочия Артура. Так и так Мерлина от назначения отделяла только официальная церемония вступления в должность. Она и предписанный регламентом нежно-розовый галстук.

– Не томи.

– Помнишь «Сияющий путь»?

Операцию, затянувшуюся на два года, Гарри помнил от и до. Террористическая группировка, тянувшая на секту средней руки, харизматичный лидер – убийца и психопат. Гарри нечасто попадались такие самозабвенно больные ублюдки.

– Мистера Франко сложно забыть.

– Месяц назад его перевели из тюрьмы особого режима в Уандсворт.

– Мы могли бы отправить открытку.

– Вы вместе работали над его делом. Агравейн, Уолтер, ты.

– Он все еще в тюрьме?

– В тюрьме, но с убийцей, по всей видимости, связаться успел.

– Мстит значит.

– Значит.

На Эггзи было тяжело смотреть. На подвижном лице читался весь спектр эмоций. Чуть потерявший в красках под грузом опыта, но очевидный для Гарри. Впечатлился упаковкой чужих тел и разволновался.

На Эггзи тяжело было смотреть, но Гарри с трудом заставил себя отвернуться. Отвернуться значило всерьез задуматься о своем незавидном положении.

– Маргарет Арчер.

– Кто? – Эггзи прикрыл глаза и выпрямился в кресле, вот так по щелчку собравшись и превратившись в профессионала.

– Маргарет Арчер была сотрудницей Интерпола и провела в организации несколько месяцев, оказывая нам неоценимое содействие. Еще Макгоун – член группировки, пересмотрел свои взгляды под влиянием мисс Арчер. С ними что?

– С Макгоуном связаться не получается, – как-то нехотя признался Мерлин. – Маргарет ответила на звонок. Бедивер был рядом, он отправился к ней. Полиция тоже в курсе.

***

На этот раз, глядя в грязно-желтый от света уличного фонаря потолок, Гарри отчетливо понял, что умирать не хочет. Не так, не сейчас. Об этом думалось каждый раз, кроме тех случаев, когда в переходное подвешенное состояние между жизнью и смертью он проваливался без предупреждения. Любое время было неподходящим, чтобы превратиться в полуфабрикат.

Оказалось, Макгоун умер первым. После жертвы появлялись с неизменной паузой в неделю. Коллег Гарри препарировали по субботам. Возможно, покончив с рутинной работой в компании по установке кондиционеров, белый мужчина средних лет наконец мог позволить себе расслабиться под аккомпанемент чужих криков. Гарри переслушал запись из дома Агравейна, надеясь уловить то, что упустили Мерлин и техник, подтянувший звук. Холодный ум, отрешенность, объективность. Виски заныли через пять минут. Через двадцать, с последним хрипом Агравейна, Гарри стер холодный пот со лба и надрался в хлам. Утро принесло головную боль и немного здравомыслия: нужно было внести пару правок в завещание.

Через шефа Главной тюремной инспекции Мерлин добился перевода Франко обратно в Дэрхэм, по неофициальным каналам надеялся обеспечить смерть от шальной заточки.
Франко не делал тайны из своих намерений. Глядя в глаза Бедиверу, заявил, что выбросил заказ на «биржу труда». Плату переводили извне после предъявления весомых доказательств.

До следующего трупа оставалось четыре дня. Гарри не считал, что на данном этапе нуждается в защите и круглосуточном наблюдении.

– Переводить сейчас на меня столько человеческих ресурсов – не самое твое объективное решение.

– Гавейна сменит Бедивер, – отрезал Мерлин.

Гавейна сменил Эггзи, договорившись с Бедивером и проигнорировав прямой приказ. На месте Мерлина Гарри держал бы Эггзи подальше отсюда. На своем – с трудом подавил импульс подойти к окну. Гавейн провел предыдущие 12 часов в доме напротив. Эггзи должен был занять его позицию.

Сон не шел, и, когда под утро в дверь позвонили, Гарри рад был подняться. Навязанное бездеятельное ожидание тяготило. Собственная выдержка начала казаться жалкой и наигранной.

Эггзи прошел мимо него в гостиную.

Пересек комнату два раза, выглянул в окно, едва отодвинув занавеску. Сел на край стула и сказал, что не станет пить на службе. Гарри предложил чай, и Эггзи молча цедил его с каким-то очевидным неудовольствием, пока тот окончательно не остыл.

– Разбудил?

Гари покачал головой, пряча улыбку.

– Я буду дежурить у тебя. Не у Маргарет.

– Мерлин, должно быть, в восторге.

– Мерлин в отчаянии.

Гарри не сдержал смешок. Эггзи приподнял очки запястьем и потер глаза кулаком в своей прежней манере. Немного сонный и припорошенный уличной моросью. В груди стало тесно. Гарри протянул Эггзи салфетку, чтобы протереть покрытые конденсатом очки.

– Эта шарашкина контора онлайн…

– Что с ней?

– У Мерлина не выходит ее прикрыть.

Сайт предлагал корм средней паршивости для собак. Со страницы с адресами питомников можно было попасть в базу, где паслись наемники, и за голову Гарри обещали круглую сумму. Бонус за пытки. Разумная сделка.

– Мудак уже на пути в местный филиал Гуантанамо, а тебя будут пытаться убить. Да-да, ты сам можешь позаботиться о себе. А если нет? Гарри, хватит умирать. Взял манеру тоже…

– В ближайшее время мне ничего не угрожает.

– Я предложил липовое покушение на тебя. Чтобы выбить его из колеи: уебок любит, чтобы все шло по его плану. Голени в этот пакет, требуха к ступням – они тяжелые, – Эггзи опустил ребро ладони на колено раз, другой. Отрубил метафизические конечности.

– Идея неплоха.

– А Мерлин просто хочет сделать тебя самой очевидной мишенью.

– Это помогло бы избежать лишних жертв.

– Когда тебе на моих глазах выстрелили в голову, все изменилось, – без перехода продолжил Эггзи, – кино оказалось совсем другим. Люди умирали. Не фиктивно, как барышня из берлинского офиса, – на самом деле. А если кто-то мог умереть, значит я мог убить. Последнее пришлось очень кстати.

***

Засад было две. Гарри прислушивался к напряженной тишине, лежа поверх покрывала. Квартал вокруг его дома выглядел образцово обыденным. Приглушенный свет в соседских окнах, монотонный шум дождя. Вдалеке взвизгнули тормоза, и он разозлился на себя, вздрогнув. А потом понял, что так и не убрал пальца с курка.

У дома Маргарет собралась полиция и федералы, Бедивер пил чай в ее гостиной.
Когда техника в доме отключилась на неполные десять минут, Мерлин забил тревогу.

Два трупа аккуратно сидели, пристегнутые ремнями, в дежурной полицейской машине. Бедивер спал, опрокинув на пол чай с остатками рогипнола. Тело Маргарет не нашли.


***

Дождь лил сплошной стеной. Мерлин доложил о плачевном состоянии Маргарет – рвал и метал в своей сдержанной манере. Гарри отключил связь и убрал в карман очки. Эггзи появился на пороге, как за несколько дней до этого. Покинул свой пост и протиснулся в дверь мимо Гарри, обтерев его мокрым плечом.

– Нужно выпить, – Эггзи уже разливал коньяк на кухне, а потом застыл у камина. Гарри отстраненно заметил, что костюм был слишком мокрым для человека, который только пересек улицу. Эггзи попеременно грел пальцы над огнем, перекладывая пустую рюмку из одной руки в другую.

– За Маргарет?

– Просто.

Эггзи выпил деловито и обернулся, будто все еще готовый к немедленным действиям, только не решил к каким, и так остановился, напряженно глядя мимо Гарри.

– Потом окажется, что убийца – дворецкий.

– Что?

– Черт знает что, говорю. Район перекрыли. Соседи вроде видели мужчину с пакетами, оказалось, бродяга по мусоркам шарился.

– А он хорош.

– Тебя нужно запереть в штаб-квартире или отправить куда подальше.

– Нам нужно его взять.

Эггзи оставил рюмку на каминной полке и стремительно подошел к нему вплотную, задев и сдвинув столик по пути, но будто и не заметил.

Лицо Эггзи было холодным и пахло дождем, дыхание – коньяком. Гарри невольно задержал дыхание, когда губы прижались к губам, потом к скуле, веку. Эггзи обтер мокрую щеку о его лицо и сбился на выдохе, руки плотно обхватили затылок. Гарри хотелось ответить, вернуть ласку, но мешала одна назойливая мысль.

– Не нужно.

– Чего не нужно?

– Хоронить меня заранее.

– Прости, – извинился Эггзи, но руки убирать не стал и ткнулся холодным носом и горячими губами в висок. Гарри пробрала дрожь от таких температурных перепадов, – я знаю, как это выглядит.

Костюм в самом деле вымок насквозь, будто Эггзи гулял под дождем или сразу после звонка Мерлина вышел из дома и стоял под окнами, слушая инструкции, пока совсем не продрог.

– Что тебе велели делать?

– Держаться поближе. Не выпускать из виду?

– А ты чем занимаешься?

– Перевыполняю план?

– Сознательный.

– Так и будешь стоять? – поежился Эггзи, и Гарри стало совестно. Он аккуратно перехватил чужие руки, походя мазнув сухими губами по влажному запястью.

– Раздевайся.

– Очень романтично, Гарри.

– Я принесу полотенце.

Гарри обернулся у шкафа – и вот он. Шел за ним, стянул по дороге пиджак, рубашку через голову, расстегнув пару пуговиц.

Гарри накинул полотенце на голые плечи и растирал, пока кожа не порозовела. Эггзи дышал часто, как горячечный. И Гарри на краткий несуразный миг решил, что у него в самом деле жар.

Нужно было отложить все это на время, на неделю. Снова отложить, но чтоб потом наверняка вернуться к этому моменту: Эггзи в его руках смотрит чуть ниже шеи и опаляет кожу выдохами.

Эггзи потянулся к нему сразу весь, как только Гарри замер. Забрался руками под полы халата и прижал своей тяжестью к дверце шкафа.

– Брюки тоже промокли, к твоему сведению, – заметил Эггзи. Гарри помог из них выпутаться.

***

Бедивер сидел у огня, неудобно уместив ноги под журнальный столик, и поглядывал на часы. Пятничный вечер близился к завершению, Гарри предложил чаю.

Бедивер пришел из резервов разведки вместе с двумя коллегами после того, как в Кингсмене в день В полетели головы. Все, как один, неприметной наружности, работоспособные, пунктуальные. Без лоска прежних кандидатов и хваткости Анвинов. За полгода, что они работали вместе, Гарри так и не смог избавиться от ощущения, что глубоко в душе Бедивер презирает лишнюю помпезность и регламент, основанный на традициях, шедших порой вразрез с практичностью.

У ножки кресла лежала отброшенная Эггзи прошлым вечером книга. Он положил ее на пол плашмя, переплетом вверх, прежде чем ответить на вызов Мерлина и, скрепя сердце, уехать. Теперь Гарри в любой момент ожидал шороха шин его служебной машины.

Бедивер проводил взгляд Гарри, уголки губ, дернувшись, опустились вниз. Порой от его утилитарного стремления к порядку веяло патологией. Гарри вспомнил, как за обедом в кабинете Артура Бедивер резал свой бифштекс на одинаковые аккуратные кусочки сосредоточенно и с расстановкой, будто разбирал револьвер.

Ощущения обрушились разом, оглушая избытком, спина и ладони вспотели в один краткий момент. Чай неестественно горчил, часы оглушительно тикали в повисшей тишине, ладонь Бедивера медленно поползла по бедру, к карману брюк или кобуре. Сам он поднял голову, не меняясь лицом, застывшим в гримасе отстраненной брезгливости.

Гарри потерял ощущение времени, движения замедлились, реальность застопорилась. Перед глазами поплыли цветные пятна, которые накладывались друг на друга, грозя затянуть весь обзор беспросветной темнотой.

Бедивер поднялся осторожно, будто не зная наверняка, чего ждать. Вытащил из кармана перчатки и принялся неторопливо их натягивать. Накатившая слабость парализовала Гарри, он попробовал пошевелить рукой. Чайная ложка звякнула под дрогнувшими пальцами.

Он ждал, балансируя на краю сознания: Бедивер должен был подступить ближе. Хотелось накопить сил, но те оставляли Гарри, растворялись в крови вместе с транквилизатором. Паника подступала, такая же смазанная, потерявшая резкость, как остальные чувства.

Бедивер – Эрик, вспомнилось некстати – наклонился над ним, и Гарри вскинул руку, метя в светлый, расплывшийся овал лица. Бедивер страшно взвыл и дернулся в сторону, повалился, сметая взмахом руки посуду со стола.

Гарри сполз по спинке кресла, краем угасающего сознания фиксируя, как тот прижимает пальцы к кровящему провалу глаза, стараясь не касаться резного серебряного черенка.

***

Тело Бедивера было аутентично обработано и упаковано.

Эггзи переправил Гарри фотографии, которые Мерлин выложил в сеть, чтобы подтвердить смерть «объекта» и выйти на источник финансирования. Можно было обойтись меньшей подлинностью, но вслух этого никто говорить не стал. Агентство сочло нужным заплатить по счетам.

Останки Маргарет нашли на ближайшей свалке.
Бедивер спрятал тело в доме, а когда утихла шумиха, вывез и разделал. Судя по количеству и качеству прежних его выполненных заказов, Бедивер был дотошным исполнителем, верным намеченной цели. Покончив с Гарри, он не планировал оставаться.

– Я вернулся и решил, что опоздал.

Самолет агентства поднялся в воздух, и Эггзи с места напротив пересел в кресло по правую руку от Гарри.

– А ты спишь, как младенец. И труп на полу. У него были готовы документы, билеты, счета в оффшорах. Мы все проморгали.

– Нужно отдать ему должное.

– Он свое получил.

Мерлин не отрицал, что двухнедельная дипломатическая миссия в Швейцарии больше походила на внеплановый отпуск. Эггзи уснул за полчаса до посадки в Берне. Расслабленный, каким Гарри не видел его с периода тренировок и испытаний. Молодой человек, уснувший в салоне первого класса: съехавший галстук, забытый на коленях планшет. Гарри поднял телефон с подлокотника.

– Получил, – он откликнулся запоздалым эхом. Лицо Бедивера так и осталось в памяти размытым белесым пятном. Эггзи выглядел совсем юным в поймавшем фокус объективе.