500 слов, брюс робертсон/светлый образ брендона салливана - скайп, хаски, творожная запеканка
Лэптоп лежал на заднем сидении, упакованный в целлофан. Особо важная улика в деле о липовом изнасиловании. Шлюха врала. Не первый раз пыталась срубить с обосравшегося от страха клиента бабла. Хлыщ в дорогом пальтишке ожиданий не оправдал и на насильника не тянул. На пидора, с другой стороны, очень походил. Шарф, перчатки, прилизанный весь, смазливый пиздюк. Только пидор не глядя выбрал бы дерганую от барбитуратов Мэнди. Брюс мог мигом вправить суке мозги, но зажравшимся ирлашкам мариноваться в обезьяннике время от времени было только на пользу.
Место преступления воняло пролитым шампанским и парфюмерией, дешевыми шлюшьими сигаретами. Брюс нашел чулки со стрелками, порнуху с заправки, недавно вскрытую смазку и коробку презервативов. По всему выходило, парень спутал Эдинбург с секс-курортом и облажался.
Брюс облизал спекшиеся губы, глядя в зеркало заднего вида на светлую крышку, бледное пятно на сидении, поправил член в брюках. Если чуйка детектива-сержанта Брюса Робертсона не подводила, на харде у Салливана было на что передернуть.
Он сдвинул подальше от края грязные тарелки, заляпанные жирными пальцами недописанные отчеты, смел пустые банки под стол.
С первой подгрузившейся вкладки браузера скалились хаски, на второй поиск выдал рецепты творожной запеканки. Брюса перекосило. Первостатейный пидор.
Вбил пароль от вай-фая, заойкал скайп.
«Сегодня как обычно?» – с оповещением вылезло фото девицы с раздвинутыми ногами.
«Удиви папочку»
Брюс ткнул в ссылку. Онлайн трансляция с порносайта развернулась на все окно.
– Брендон?
Бабло Брендона капало, пока брюнетка в окошке сайта мяла внушительные сиськи. Камеру Брюс включать не стал.
«Лучше».
– Ты друг Брендона?
«Бинго».
– Я Эйприл.
– Мне насрать, Эйприл.
– У тебя такой же большой член?
«Тебе и не снилось».
Во рту пересохло. Брюс не заметил, как сунул руку в штаны.
– Что мне сделать для тебя?
«Что любит Брендон?»
– О, дорогой, я точно знаю что.
«Покажи мне, милая».
Шлюха запустила руку в свои розовые трусики. Брюс попытался сосредоточиться на запястье, оттянувшем резинку. Перед глазами стоял только член ирлашки. Просто чей-то здоровенный хер. Обезличенный, подсмотренный в порно.
– Блядь.
У озабоченного извращенца на винте не могло не оказаться фотографий собственного члена. Брюс свернул трансляцию, вытер потную ладонь о брюки. Одной рукой принялся рыться в бесконечных папках, файлах. Фото с корпоратива, рабочие отчеты, рецепты долбаных запеканок. Пальцы липли к тачпаду.
– Чтоб тебя, сукин сын, – прохрипел Брюс, откинулся на спинку стула.
Эйприл развернулась спиной к камере, прогнулась, покачала задницей, потирая себя сквозь влажную ткань.
Брюс не глядя сплюнул на ладонь. Вот так надрачивал себе Брендон, глядя, как пальцы исчезают за кромкой трусиков, которые Эйприл отодвинула в сторону. Вот так Брендон надрачивал бы ему. Узкая бледная рука, длинные пальцы, манжета голубой рубашки. Брюс зажмурился, спустил внезапно, слишком скоро. Внизу живота поселилась тяжелая, тянущая неудовлетворенность.
– Вот же срань.
– Ты еще здесь? Как мне тебя называть? Хочешь мне вста…
Хлопнул крышкой. В коробке осталась одна куцая салфетка, он еле смог отереть пальцы.
Лэптоп лучше было вернуть в хранилище улик до конца смены. Салливана выпустить к вечеру. К вечеру, когда рабочий день Брюса закончится, а сверхурочные он перекинет Рею. Важно было показать ирлашке всю полноту шотландского национального гостеприимства, обеспечить секс-тур по Эдинбургу и выяснить наверняка, со всей возможной точностью, какой у него член.
для ivor seghers
570 слов, макфасси AU - карточка, февраль, вода
Зазор между плитками пола и кабиной лифта был крошечный. Вытаскивая руку из кармана, Джеймс заложил идеальную траекторию. Ключи со звоном улетели в шахту лифта.
Восхитился: «Трехочковый». Вспомнил, что не шарит в баскетболе, придумал похабный каламбур со словом «трехочковый» и вернулся к насущной проблеме. Дверь квартиры надежно стояла между ним и постелью, шипучими пилюльками от похмелья и запасными ключами. Еще одни были у Энни на другом конце города. Но телефон уже пару часов как отключился, и только теперь Джеймс понял, как отчаянно хочет последовать за ним.
Еще был Майкл. Майкл и его смежный балкон. Алкоголь скруглял углы и заражал оптимизмом. Причина, по которой Джеймс старательно избегал встреч, показалась надуманным пустяком.
– Это ты! – Майкл сразу широко распахнул дверь и надежно перегородил собой проход.
– Я? Твой дружелюбный сосед?
– Ты выстрелил в меня из пневматики, пока я курил на своем балконе, – Майкл вскинул руку и прижал к шее под самой челюстью, – и пропал.
– Я решил извиниться?
– Прошло два месяца и он решил.
– Ну и злопамятный же ты.
Пришлось упереться руками в дверь и косяк, чтобы не получить плашмя про морде.
– Стой, подожди. Майкл. Мне правда жаль. Было стыдно, вот и пропал. Я не хотел в шею. В шею больно.
– А куда хотел? – Майкл излучал злое любопытство, но дверь придержал.
– Никуда. Я перебрал.
– Я вижу.
– Тогда тоже. В ноль, соображал с трудом. Годовщина свадьбы была. А жена уже полгода как ушла.
– И?
– Полгода, вдумайся в эту цифру.
– При чем здесь я?
И правда, при чем. Мысль была здравой, но такой мимолетной и неоформившейся, что за словами не поспевала.
– А ты опять полуголый по балкону шлялся.
– Я не… что?
Некоторые причины-следствия просто не должны были быть озвучены. К сожалению, очевидным это то и дело становилось постфактум.
– Не стоило этого говорить, – резко загрустил Джеймс, – теперь ты точно меня не пустишь.
На душе стало гаденько, совсем как на улице, где февраль вывалил под ноги мешанину из снега и грязи. Под рифлеными подошвами ботинок талая вода впитывалась в чужой чистый коврик.
– Я ключи проебал, – опустив взгляд, Джеймс похлопал себя по карманам. Сегодня жизнь ему особенно удалась: разряженный телефон и просроченная банковская карточка. – Мне бы только перелезть на свой балкон. Или здесь ночевать останусь.
Перед тем как посторониться, пропуская, Майкл долго изучал его. Джеймс – свои шнурки.
– Тебя шатает. Никуда не полезешь в таком состоянии.
– Я в полном порядке. Стеклышко. Хочешь, дотронусь до носа?
– Мне твой труп под окном даром не сдался, – не слушал Майкл, натягивая ветровку.
– На балконной двери замок сломан. Там на картонку закрыто, – сдался Джеймс. Вылез следом и попытался заглянуть за перегородку.
– А можешь реванш взять. Пневматика на верхней полке в прихожей.
С козырька сорвалась тяжелая капля, шлепнулась на темечко, и он нырнул обратно в тепло чужой гостиной.
– Ты посмотри, а, – отражение Джеймса в телевизоре с бесконечной диагональю сокрушенно нахмурилось. – Он еще и человек хороший.
***
Обратно Майкл пробирался тем же путем, стараясь не шуметь. Притормозил, не заходя в комнату, взвесил игрушку в руке.
Джеймс спал на диване, подложив под голову куртку. Наморщил нос и, не просыпаясь, попытался прикрыть голый локоть диванной подушкой. Реванш, как же.
Искушение было велико. Он позволил себе еще пару секунд размышлений о сладкой мести, потом осторожно, чтобы не звякало, пристроил аляповатый автомат с оранжевым прикладом на журнальном столике. Плед, таблетки, стакан воды – теперь план был таким. Дергать объекты романтических поползновений за косички Майкл находил не вполне продуктивным и перестал еще в начальной школе. Нужно было подождать, в любой момент Джеймс путем проб и ошибок мог прийти к тем же выводам.
для defense.
180 слов, эрик/дарк!чарльз - петросянство взгляд, подозрение, черный юмор
Голова лопнула, будто мысли в ней перебродили. Эрик проводил взглядом карий глаз. Тот с чавкающим звуком приземлился в сливочник и теперь гипнотизировал Эрика оттуда.
– Ты взорвал голову агенту ЦРУ, Чарльз.
– Ты тоже заметил?
– Как это вообще возможно?
– Важно развивать свои способности, Эрик. Разве не этим мы здесь занимаемся? Я хотел показать тебе сегодня кое-что особенное.
– У меня закралось подозрение.
– Когда я достал мамин сервиз?
– Когда ты застелил клеенкой пол в столовой.
– Я приготовил подарок.
– Еще один? Ты меня балуешь.
– Подожди, сейчас я его надену…
– Это еще что?
– Шлем.
– На что тебе шлем?
– В знак солидарности?
– Ха. ха.
– Люблю, когда ты улыбаешься. Это портативный церебро. Теперь я смогу носить его с собой всегда. Он дает мне почти неограниченную власть. Очень удобно…
– Кому?
– … если срочно потребуется взорвать голову-другую.
– Чарльз!
– Знаешь, Эрик, то, что позволял себе этот человек в нашем доме…
– Ел вафлю?
– Последнюю вафлю, Эрик.
– Пей свой кофе, Чарльз.
– Черный, как мой искрометный юмор?
– Как твоя душа.
– Спасибо, дорогой, – когда Чарльз так улыбался, Эрик решительно не мог подобрать аргументов в пользу благополучия агентов ЦРУ, которые осаждали их дом и ели их вафли. Он задвинул сливочник за блюдо с блинчиками и подтащил ближе вазочку с вареньем.
для джеки блэквуд
640 слов, эрик/чарльз - мафия!ау бренди, сигары, игра с высокими ставками
– Эрик занят, – Логан не поднял взгляда от талмуда с бухгалтерскими сводками. Стол перед ним был завален мятыми купюрами. Сигара в пепельнице коптила густой жаркий воздух.
На другом краю стола Янош швырнул пересчитанную пачку в ящик рядом. Логан лениво, но весомо, как только он умел, поставил росчерк в графе «приход».
– Кто у него?
– Ксавье.
– Чарльз?
– Тот, что держит работный дом над нашим казино.
– Это сиротский приют.
– Ксавье недолго осталось, – Шоу вытянул салфетку из-за ворота, промокнул губы и, скомкав, бросил ее на тарелку. Ощерился, обнажив зубы.
– Это еще почему?
– Третий раз за месяц вызывают на ковер. Значит, Эрик недоволен, значит, Ксавье облажался. Значит, скоро полетят головы. Знаешь, сколько мы откатываем каждый месяц полиции, чтобы сироткам спокойно жилось?
– Брось, мы откатываем так и так.
– Он не видит дальше собственного носа. Лишь бы заморыши были накормлены. Ставки вырастут, и Эрик избавится от его конторы глазом не моргнув.
– Тебе заняться нечем? – Логан сунул сигару в рот, крепко затянулся. Шоу сдернул со стула пиджак и скрылся за дверью еще до того, как дым рассеялся.
Пьетро проводил взглядом тощую фигуру до порога.
Обаятельный, старомодно-обходительный – Чарльз ему нравился, Шоу – нет. Реши Эрик избавиться от благотворительного прикрытия, не стал бы с самого начала деньги предлагать. Чарльз был не их круга, из обедневшей аристократии. Раньше руки поди и не пачкал. И в два счета оказался бы на улице вместе со всем своим выводком. Эрик решил иначе. Теперь у Чарльза были средства, старое университетское здание и подвал, где каждую ночь принимали ставки.
– Я на минутку, ага? – Пьетро торопливо обогнул Логана по широкой дуге, тот не заметил или сделал вид.
Дверь в кабинет Эрик плотно притворил. Пьетро прижал ручку отлаженным движением, подпер дверь плечом, приподнимая, бесшумно толкнул.
Свет казался приглушенным, будто абажур накрыли сверху тонким покрывалом, блики от камина расплескались по стенам. Кому другому Эрик голову свернул бы. Может, и ему бы свернул, только попадаться Пьетро не собирался. Одним глазком и назад. Убедиться, что все в порядке, узнать, что за дела у них с Чарльзом и почему не выходит их с первого раза решить.
Портьеры перед дверью были сдвинуты не до конца, Пьетро смотрел на край стола и кресло для посетителей, которых Эрик не вынуждал стоять столбом посреди комнаты в своем присутствии.
Напряженные пальцы обхватили подлокотник.
– В субботу инспектор снова привел людей, перерыли все. Знают, куда соваться не нужно, а сверху устраивают погром для галочки. Детям это не на пользу, Эрик, – Чарльз говорил напористо, но тихо, а под конец его голос и вовсе съехал в хриплый шепот, – мы не договорили.
Сматывайся, настаивал здравый смысл. Но когда Пьетро слушал.
– После.
Пьетро замер. Вроде Эрик как Эрик, оборвал на полуслове собеседника, поставил точку. Но Пьетро слышал: он просил.
Спрашивал даже, потом шагнул в зону видимости. Наклонился над креслом, над Чарльзом. Рука опустилась на колено, сжала, пальцы заскребли, будто попытались скомкать плотно натянутую ткань. Потом двинулись дальше, скрылись из виду. Пьетро чуть шею не вытянул. Опомнился, понял, что щеки горят. Рубашка прилипла к спине. Рука Эрика накрыла Чарльза между ног. По полу прокатился стакан, прежде стоявший на подлокотнике. Толстое донышко стукнулось о ножку. Бренди впитался в толстый ковер.
Смятение, внезапное, невесть откуда взявшееся, поднялось и накрыло. Сейчас оттолкнет, ударит, тогда что?
Чарльз и правда оттолкнул, встал навстречу, часто дыша, вцепился в ворот пиджака, отодвинул от себя так, будто хотел обнять.
– Тогда быстрее. Твои за дверью.
– Никто не зайдет.
Чарльз не поверил, расстегивал брюки торопливо, развернувшись лицом к столу, спиной к Эрику. Пьетро видел теперь весь его профиль: растрепавшиеся волосы, напряженную шею, грудь, ходившую ходуном под рубашкой.
И Эрика. Тот шагнул ближе, обхватил плечи. Бережно, господи боже – Пьетро не знал больше этого Эрика. Наклонился, прижался лбом, губами между лопаток. И Чарльз застыл, прикрыв глаза. Пьетро тоже, вспомнил, что не дышит, попятился. Тихо, еще тише, на негнущихся ногах.
– Узнал все, что хотел? – головы Логан так и не поднял. Сигара в зубах скрадывала усмешку, но Пьетро слышал ее отчетливей, чем грохот хлопнувшей за ним входной двери.
для foghorn
450 слов, макфасси - лестница, шарф, пальто
Майкл мог приехать загодя, провести ночь в отеле, выспаться. Джеймс не стал звонить, проверять, планами интересоваться. Выбрал рейс впритык. Билеты на руках успокаивали: поступил как должно, проведет день с семьей.
Вечером Брендон расчихался, разболелся. Энни уложила его пораньше и сама легла. Джеймс бестолково пялился в экран телевизора, не переключая канал. Глупостью было бы жалеть, что не вылетел раньше. Провести лишнюю ночь в отеле – блажь.
Майкл спросит: «Как твои?». Джеймс улыбнется, как самый счастливый в мире муж и отец.
Утром встал по первому будильнику. Подорвался с хорошим настроением, словно умел высыпаться. Долго прихлебывал чай, растягивая удовольствие. После впопыхах собирался. Забыл выпить таблетки перед самолетом, кинул в сумку, сумку внезапным порывом у стойки регистрации сдал в багаж. Перед посадкой в желудок будто налили свинца.
Майкл спросит: «Как долетел?». Джеймс пожалуется на перепады давления и почти не соврет.
До отеля добрался без пробок, отзвонился Энни, агенту.
В номере сел в кресло и ждал, пока секундная стрелка сделает полный круг. Десять ровно – не поздно и не рано, Майкл должен был проснуться или сойти с самолета, но абонент не отвечал. Джеймс набрал номер еще раз, третий не стал – слишком. Узел под ложечкой затянулся.
До шоу для домохозяек оставалось два часа, радиоэфир после обеда. Вечером еще одно студийное интервью. После можно будет выпить в полупустом баре: говорить, сидеть рядом, наклоняться к плечу. Проводить до номера и разъехаться на две недели. Майкл обратно на Мальту, Джеймс домой.
Энни скажет: «Выглядишь подавленным». Джеймс отойдет еще до ужина или соврет.
Зеркало тоже могло бы приврать, но оказалось честнее Джеймса.
Синяки под глазами, взгляд воспаленный. Так выспишься однажды и не узнаешь себя. Джеймс поскреб щетину, медленно, с чувством. Где-то по пути из аэропорта под ногти забилась грязь. В ванной долго мыл руки с мылом. Думал побриться, но не стал бросаться в крайности.
Майкл скажет: «Хорошо выглядишь». Майклу тоже случается приврать.
За окном, как нельзя кстати, металась морось. Одновременно клевала щеки и затекала за воротники.
Джеймс достал шарф Майкла из сумки. Синий, разлинованный замысловатой полоской, он шел к пальто. Однажды Джеймс намотал его на шею и увез с собой.
Майкл улыбнется: «Тот самый». А Джеймс не сразу вспомнит, о чем речь.
***
Джеймс неторопливо поднимался по лестнице в два пролета. Спешить было некуда, не к кому. Майкл мог сидеть в студии, ждать кофе у автомата, мог стоять прямо в коридоре, открой дверь и вот он, Майкл. Куда спешить.
В коридоре топталась девушка.
– Джеймс, а я вас жду.
– Джоди, – он скосил глаза на бейдж, – с вами приятно иметь дело.
Она деловито зашагала нога в ногу с ним по коридору, сверяясь с бумажками.
– А где…
– Вы сегодня один. Майкл не успевает, съемки затянулись на пару дней. Окей? – спросила Джоди, обогнала его и свернула в студию, не дожидаясь ответа.
И к лучшему, Джеймс свою реплику не вытянул.
алада!беттинг
я знаю три словау меня есть три открытых вордовских документа, куски клипа, исходники для каляки и ничего
давайте, вы мне три слова, а я вам еще немножко ничего. или однострочник черик/мкфси потому что вам здорово не хватает мертвого фандома в ленте